The Lord is, in His essence, perfect, infinite, divine love, a love so powerful it wrought the creation of not only the universe but of reality itself. To take action and have a presence, though, that love had to express itself . That expression was in the form of what the Writings call "divine truth," which is in the Bible called "the Word."

That idea – of love needing truth to express itself – is not an ordinary one. But imagine you’re in a store, and suddenly, unexpectedly, you see a dear friend. Immediately you feel a rush of affection, of joy in seeing that person and anticipating talking to him or her. So then what happens? Your mind starts generating information, telling your face to smile, your hand to wave, your voice to call out. That love you feel instantaneously generates ideas of how to express itself, generates information that puts that love into form.

That’s akin to the relationship between the Lord’s divine love and his divine truth; his infinite love instantaneously generates infinite truth to give itself form, so it can be shared and felt, so it can create. That truth, then, has existed for as long as the love has existed – which is from eternity and to eternity. So it was "in the beginning." And it was "with God," meaning it was conjoined with the good things the Lord wished for His creation. And it "was God," as intrinsic to His being as the love it expressed.

(Mga Sanggunian: About God 1; The Apocalypse Explained 1069 [2])

533. Понятно теперь, что жить небесной жизнью не столь трудно, как полагают: для этого только необходимо при появлении в мыслях чего-либо противного прямоте и правде, хотя бы душа к тому и стремилась, помнить и помышлять, что этого делать не должно, как дела, противного Божеским заповедям. Если человек приучится к такому размышлению и оно обратится в привычку, то он мало-помалу соединяется с небесами, и по мере этого союза отверзаются внутренние начала духа его. Насколько же начала эти отверзаются, настолько видит и отличает он все противное прямоте и правде, а насколько он это видит, настолько зло и ложь могут быть удалены и рассеяны, но никакое зло не может быть удалено, если его не видишь и не знаешь. В такое состояние всякий может войти по своей свободной воле, потому что всякий мыслит по своей воле; и, будучи однажды наставлен на путь этот, человек наитствуется Господом на всякое благо: ему дается не только видеть зло, но и не хотеть его, и наконец оно становится ему противным. Вот что понимается под словами Господа: Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (От Матфея 11:30). Но должно заметить, что трудность таких помыслов возрастает, как равно и затруднение противостоять злу, по мере того как человек делает зло по воле, по любви. От этого зло обращается в привычку, человек сам его уже не видит и наконец, полюбив его, наслаждается им, извиняет его и утверждается в нем всякого рода ложными рассуждениями; он считает зло не только дозволенным, но называет его благом. Это, впрочем, случается с тем только, кто в юношеском возрасте, очертя голову, мечется в пропасть зол и в то же время сердцем отрекается от Божественного начала.