38. Всякий человек, пребывающий в удовольствиях восхождений зла, ничего не может знать об удовольствиях влечений к добру, в которых ангельское Небо, ибо эти два рода удовольствий абсолютно противоположны одно другому во внутреннем и, следовательно, во внешнем, но на поверхности самой они различаются мало; в самом деле, всякая любовь имеет свои удовольствия, даже любовь ко злу у того, кто в вожделениях ее, как-то любовь прелюбодействовать, мстить, обманывать, красть, предаваться жестокости, и даже у самых злых богохульствовать о предметах Церкви и изливать свой яд против Божества; источник этих удовольствий есть любовь властвовать из любви к себе; удовольствия эти исходят из вожделений, которые овладевают внутренним духа, оттуда спускаются в тело и в нем возбуждают нечистое, щекочущее фибры; следовательно, из удовольствия духа, согласно вожделениям, рождается удовольствие тела;

[2] в чем состоят и каковы нечистоты, щекочущие фибры тела, каждый по смерти может узнать в духовном Мире; то вообще элементы трупные, извергаемые каловые, гнилостные и уриноватые, ибо ад изобилует подобными нечистотами, которые суть соответствиям, как это видно в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (422-424); но по входе в ад эти постыдные удовольствия изменяются в страшные мучения; сказано это для вразумления, в чем состоит и каково благополучие неба, о котором теперь будет речь, ибо каждый предмет познается по своей противоположности.

422. XVIII. Что Любовь, очищенная Мудростью в Разуме, становится духовною и небесною. Человек родится натуральным; но сообразно тому, как разум его возвышается во свет Неба, и как любовь его, в единении с разумом, возвышается в теплоту Неба, он становится духовным и небесным, уподобляясь тогда саду Эдемскому, пребывающему во свете весенным и вместе с тем в теплоте весенней. Но не разум становится духовным и небесным, а становится духовною и небесною любовь, и когда она соделывается таковою, то и разум, своего супруга, соделывает она духовным и небесным. Любовь же соделывается духовною и небесною по жизни, сообразной с истинами мудрости, которым научает и которые указывает разум; истины эти почерпает она единственно через разум, а не сама собою; ибо любовь не может себя возвысить, если не знает она истин; а истины может она знать только через разум, возвышенный и озаренный; и тогда лишь, по мере того, как она любит их, приводя их в дело, она также возвышается; ибо не одно и то же разуметь и желать, или не одно и то же говорить и делать; и есть такие, которые разумеют и говорят истинное мудрости и со всем тем не желают и не делают оного. Так любовь тогда только возвышается, когда она делает те истины, принадлежащие свету, которые она разумеет и говорит.

Что это так, это может видеть человек даже по одному рассудку; ибо, что такое тот человек, который разумеет и говорит истинное мудрости, а живет противно оному, то есть, противно оному желает и делает. Что любовь, очищенная мудростью, становится духовною и небесною, это от того, что есть три степени жизни у человека, называющиеся степенью натуральною, степенью духовною и степенью небесною, о которых было уже сказано в Третьей Части этой Книги, - и от того, что человек может возвышаться из одной в другую; но возвышается он не одною мудростью, а жизнью, сообразной мудрости; ибо жизнь у человека есть любовь его; почему, лишь по мере того, как он живет по мудрости, он любит мудрость; а живет он по мудрости постольку, поскольку он очищает себя от того нечистого, которое составляет собою грехи; и поскольку он так действует, постольку он любит мудрость.